Порождение Великой Тени быстро сменило тактику. Поняв, что одной только ментальной атаки против подготовленного волшебника недостаточно, тварь ковырнула нижней парой рук-лезвий валежник, подцепив одновременно два замшелых бревна, и швырнула их в Моргана Силверханда. Каждое из этих бревен весило, наверное, в два-три раза тяжелее самого мага, но ни одно из них не достигло цели. Искусственная серебряная рука волшебника, с выгравированными рунами, встретила первое бревно в воздухе, и расколола его надвое, траекторию полета второго ствола Морган изменил одним лишь взглядом. Существо разочарованно заревело, гротескно оттягивая нижнюю челюсть вниз почти до уровня груди.

- В следующий раз целься получше. – Морган обращался скорее к самому себе, звук собственного голоса помогал ему сосредоточиться.

Момент прыжка твари Морган, к своему стыду, проворонил. Сказывался недостаток знаний об особенностях поведения этих крайне редких и скрытных обитателей Великой Тени. Однако натренированные за годы практики рефлексы все сделали за него сами. Когда Жнец, беспорядочно молотя перед собой двумя парами костяных кос, приземлился на то место, где только что стоял Силверханд, Моргана там уже не было. Совершив длинный прыжок спиной назад, колдун выхватил из-за пояса оружие. Меч в этой схватке ему бы не помог, учитель упоминал, что костяные лезвия Жнеца с легкостью резали самый прочный металл, да и рубиться с тварью у которой вместо рук росли четыре клинка сумел бы далеко не каждый мастер фехтования. Морган расправил короткую цепочку, крепившуюся к рукояти из кипариса. На конце цепи злобно сверкнул острыми шипами граненый моргенштерн, отлитый из того же заклятого серебра, из какого был изготовлен его механический протез. Долгая процедура в лабораториях Ордена Демоноборцев сделала ударную часть этого кистеня крепче закаленной стали, а наложенные печати силы добавили к числу поражающих элементов энергетический импульс. Он не часто брал с собой это оружие, потому что оно подходило для борьбы с ограниченным числом типов потусторонних гостей.

Жнец прыгнул еще раз, с места и без предупреждения, словно подброшенный в воздух могучим пинком. Существо обладало прямо-таки запредельной скоростью, обычно свойственной гораздо более мелким воплощениям Тени. Однако направление второго прыжка Морган сумел просчитать, направив удар моргентштерна как раз туда, где должен был приземлиться проворный пустотный хищник. Цепь со свистом разрезала воздух и серебряный многогранник с влажным хрустом врезался в туловище создания, острые шипы глубоко вошли в склизкую плоть, ранив ее. Жнец заревел во весь голос – заклятое серебро причиняло посланцам Великой Тени невыносимую боль, а многих, не самых мощных, разило наповал. Только для этого существа одного удара, усиленного магией моргенштерна, было явно недостаточно.

Когда маг потянул рукоять кистеня назад, моргенштерн легко освободился, оставив шипы в теле противника, и мгновенно выпустив им на замену новые. Причиненное ранение ожидаемо не убило и не замедлило Жнеца, а только заставило рассвирепеть - тварь отпрянула назад, шипя и взрыкивая. Это само по себе говорило о мощи создания, с которым Моргану довелось сегодня столкнуться. Однажды к югу от озера Мар-Ханнама, в приграничных землях королевства Хаддар, он сам стал очевидцем тому, как три стрелы с наконечниками из заклятого серебра свалили замертво слоноподобное рогатое существо величиной с двухэтажный дом. Сейчас в теле противника Силверханда торчали четыре трехгранных шипа из того же металла, но создание продолжало активно сопротивляться. Существо опрокинулось навзничь и поползло на выпущенных из спины длинных и тонких паучьих лапах, забравшись обратно на гору валежника, где Морган не смог бы достать его кистенем.

Маг почувствовал, что рядом с ним начинает собираться невидимый, но хорошо ощутимый сгусток колдовской энергии. Гнилой Жнец решил сразиться с ним его же оружием. Собственная магия пустотных хищников была слабо изученной, и оттого вдвойне опасной. А если учитывать необычайные быстроту и выносливость четырехрукого людоеда, то по части магии от него тоже следовало ожидать малоприятных сюрпризов. От Моргана требовалось прекратить «танцевать», и применить какой-нибудь нестандартный ход, чтобы получить решительный перевес в схватке. Силверханд решил прибегнуть к магической дисциплине из области секретных знаний, доступных только избранным офицерам ордена.

Набрав в грудь воздуха, он запел. Слова были на рычащем леммарнийском языке - жесткие и труднопроизносимые, со множеством согласных, но в каждом звуке сочилась древняя магия. Этими словами изгоняли созданий пострашнее Гнилого Жнеца. Демоны боялись этих звуков больше, чем заунывных песнопений жрецов всех когда-либо существовавших культов и религий. Это была одна из тайных Песен Боли, которыми во всем мире владели единицы волшебников. На языке Думвальда слова Моргана звучали бы приблизительно так:

Тут тебе не место, Черная Невеста,

Уходи скорей в мир ночных теней,

За плиту могилы, в свой холодный склеп,

Сгиньте злые силы, наступи рассвет!

Ты, туман болотный, в полночь уплыви,

Солнце глаз кровавый с высоты яви,

Демоны и духи, улетайте прочь,

Я священным словом заклинаю ночь

Морган ощутил ужас Жнеца. Оно знало язык Леммарнии, знало какую силу имели его слова в устах первых колдунов этого мира, которые в незапамятные эпохи сражались с бесплотными созданиями, возвращая их обратно в бездну. Колдуны прошлого создали Магию песни, самую разрушительную, но и самую созидающую их всех разновидностей волшебства. Теперь люди почти забыли это искусство. Морган по праву мог считать себя одним из последних мастеров Истинной песни.

Многорукая черная тварь попятилась, ища пути отступления. Возможно, оно таким способом хотело заставить человека раньше времени почувствовать победу, и совершить ошибку? Но, Морган давно перестал позволять себе ошибаться.

Чадо вечной ночи, пастырь хмурых стад,

Солнцем заклинаю – возвращайся в ад!

Чудовище продолжало пятиться, поскальзываясь на разваливающейся груде бурелома. Пение колдуна рвало связи между его физической оболочкой и подлинной сущностью, обитающей где-то между реальностями. Не каждый волшебник, даже изучив слова Песни Боли, сумел бы повторить их с нужными тембром и интонацией. В устах большинства магов она осталась бы набором слов на сгинувшем языке, не имеющих никакого эффекта. Морган умел придавать словам силу. Он знал не менее двух десятков вариаций Песни Боли, и сейчас использовал одну из наиболее смертоносных, требующих высокого мастерства и почти запредельного уровня концентрации. Одна ошибка – пропущенное слово или запинка, и Песня Боли ударит по нему самому, многократно сильнее, чем по его противнику.

Оно закричало – протяжно и почти жалобно. Зовет свое потомство, - догадался Морган. Он усилил голос, заставив Жнеца перевернуться на брюхо – огромное тело изогнулось в корчах, плоть затрещала по швам. Каждое слово разило тварь сильнее дротика со стальным наконечником. Граунбергскому монстру приходил конец. Сейчас Морган имел возможность рассмотреть голову создания - карикатурно напоминающую голову младенца - гидроцефала, только в несколько раз крупнее, с мумифицированной кожей и неестественно широким ртом, усаженным мелкими пилообразными зубами. Оранжевые глаза без зрачков смотрели на колдуна с лютой ненавистью. Тонкие серые губы существа зашевелились, словно оно пыталось что-то произнести вслух. Морган не прекращал петь, поскольку в любой момент ожидал от омерзительного противника уловки или подвоха.

- Он грядет, колдун… Он грядет! – Прорычал Жнец, с трудом выплевывая из глотки человеческие слова. – Тебе не остановить Его!

Силверханд не стал тратить времени на обдумывание слов умирающей твари, а только еще громче запел. Когда последние содрогания страшного создания стихли, его тело со всех сторон окутало голубое сияние и, будто под воздействием этого сияния, ненастоящая, «обманная», плоть порождения Великой Тени начала расползаться клочьями тумана, и быстро таять. Через минуту тело существа полностью исчезло, и только тогда Морган позволил себе замолчать. Теперь дело оставалось за малым – отыскать близкое гнездо и разделаться с выводком гостя из небытия.

***

Двенадцать часов спустя.

- Простите, господин, это вас зовут Морган Силверханд? – Раздался над его головой незнакомый взволнованный голос.

Морган неохотно оторвался от кружки с пивом. Больше всего он не любил, когда его беспокоили в редкие моменты отдыха. Дело было закончено, и он, раздери этих крестьян Хилт, хотел спокойно оценить качество продукта местной пивоварни! Он же ясно дал знать трактирщику, чтобы тот оградил его сегодня от лишнего общения с окружающими! Силверханд повернул голову в сторону незваного гостя, вернее гостьи.

Крестьянка. Молодая, по-своему даже привлекательная, но в уголках глаз и рта уже легли тени преждевременного увядания – сказались ранние (и наверняка неоднократные) роды, и каждодневный тяжелый труд. Когда-то нежные руки успели огрубеть и покрыться мозолями. Глаза крестьянки смотрели на него с затаенным испугом и какой-то непонятной Моргану надеждой.

- Да, Морган это мое имя. И сейчас я отдыхаю. У меня была тяжелая ночь, - не слишком любезно произнес маг.

- Господин, вы ведь волшебник? Мне так сказали… - Женщина нервно сцепила пальцы и прижала согнутые в локтях руки к груди.

Что от него понадобилось этой настырной деревенщине? Если его сейчас попросят выгнать какую-нибудь докучливую кикимору из дровяного сарая, то Морган не стал бы ручаться за вежливость своего ответа.

- Волшебник, волшебник, - раздраженно откликнулся Морган. Его профессия вынуждала его очень много путешествовать, и магу не в первый раз приходилось выслушивать наивные, иногда даже откровенно глупые, просьбы туземцев. В основном они сводились к одному – вывести какого-нибудь мелкого, но докучливого духа, или успокоить парочку назойливых призраков, облюбовавших сельскую мельницу. Случались и вовсе дикие требования, такие как - «наколдовать» благополучие новобрачным, или сделать чтобы у соседа сдохла корова. Ответ Моргана во всех случаях был однозначным – нет. Для особо непонятливых у него в арсенале имелась пара-тройка магических трюков, безобидных, но весьма эффективных для пугливых профанов.Наконец молодая крестьянка решилась перейти к делу, которое ее сюда привело.

- Господин волшебник, пожалуйста, спасите моего сына!

Это было что-то новое. Обычно в селениях хорошо знали, какого рода волшебство подвластно Моргану Силверханду, и не приставали к нему с вопросами, решение которых выходило за пределы его компетенции. Как раз во избежание именно вот таких недоразумений, соответствующая информация заблаговременно передавалась сельским старостам через местные декурии Ордена Демоноборцев. Маг счел нужным все же сначала кое-что уточнить, прежде чем произнести привычные сухие слова отказа -

- Что случилось с твоим сыном, женщина?

- Господин волшебник, он очень болен, он умирает! – В голосе крестьянки ясно слышалось отчаяние.

Ну, вот. То, чего он и опасался. Неужели граунбергский декан Ордена допустил оплошность и местных не предупредили, кто такой Морган, и какая магия имеется в его распоряжении?

- Тогда тебе нужен маг-целитель, а я не лечу человеческие болезни. - Утомленно ответил Силверханд. – Бывает, что лечебные формулы продаются, но на этот раз у меня нет с собой ни одной подходящей.

- Целитель уже приходил, но он ничего не смог сделать! Он сказал, что на мальчика кто-то наслал сильную порчу. Это темное колдовство, как раз по вашей части. Прошу вас, господин маг, помогите! Этой зимой я уже потеряла старшего, и если… если…

- Успокойся сейчас же, - повысив голос, велел Морган. Он терпеть не мог вида женских слез. Темное колдовство, как же! После ночной ликвидации Граунбергского выводка он не чувствовал ни одного проявления подобной магии на многие мили вокруг.

Крестьянка сумела взять себя в руки. Еще всхлипывая, она протянула магу открытую ладонь, на которой лежало несколько серебряных монет с бульдожьим ликом короля Эрика. По сельским меркам бедной эта женщина не была, но наверняка сейчас он видел перед собой все ее деньги.

- Я вам заплачу, пожалуйста…

- Как зовут твоего сына, женщина? – Вдруг спросил Морган. На деньги, которые ему протягивала крестьянка, он даже не взглянул. Он сам не мог отдать себе отчет, зачем он задал ей этот вопрос. Какое ему было дело до имени умирающего малыша?

- Его зовут Галь-Рикки, господин волшебник, ему три годика, и он…

Маг помолчал, а потом обреченно вздохнул:

- Показывай, куда надо идти, - сказал он, поднимаясь, - но, учти – я убийца, а не врач. Я не обещаю, что смогу вылечить твоего сына.

Что заставило его, привыкшего всем и всегда отказывать, наконец прислушаться к мольбе этой женщины? Может быть неспособность устоять перед материнскими слезами? Нет, не верно. А может необычное для этих мест имя – Галь-Рикки, «Звенящий ручей»? Так звали его старого учителя, мастера из клана Дан-Танг, давно уже ушедшего в Великую Тень…

Продолжение следует...

Автор: В. Пылаев

Источник: https://litclubbs.ru/articles/61896-koldun-i-smert-glava-2-chado-vechnoi-nochi.html

Содержание:

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.